Доверие - Страница 35

— Ты какая-то притихшая, — заметил Мартин. — О чем думаешь?

— О том, что порой подкидывает нам жизнь.

— Мы сами определяем свое бытие, — твердо сказал Мартин. — То, что получаем, родившись, надо воспринимать как данность, а вот потом все целиком зависит от человека. Каждый рано или поздно оказывается перед выбором — плыть ли по течению или решительно сказать себе: «Нет, я хочу жить иначе». У тебя есть заветная мечта, Санди?

«Любить и быть любимой», хотелось бы ответить. Но Мартину не стоило так говорить, поскольку это могло прозвучать навязчиво, вроде предложения с пистолетом у виска: поклянись в верности, иначе не получишь ничего.

— Не думаю, чтобы моя мечта отличается от желаний каждого нормального человека, — произнесла Санди. — Быть может, я из тех, кто поздно обретает истинное счастье, не желая размениваться на преходящее.

— Я знаю людей, нашедших именно такое счастье лишь на склоне жизни. Вот послушай.

Мартин стал рассказывать об одном из своих знакомых, и Санди вдруг поняла, что он первый из мужчин, кого ей действительно приятно слушать. Те, кого она знала, обычно болтали о деньгах и о машинах, спорте, телепередачах, о служебных повышениях и неладах с начальством.

Все это никак не затрагивало Санди, и она выслушивала их больше из вежливости. С Мартином все обстояло иначе. Круг его интересов был настолько широк, что ей никогда бы не наскучил такой человек. Весь вопрос в том, не наскучит ли ему она.

Придя в больницу, Мартин остался подождать в холле, пока Санди узнает у мисс Дэйвид, готова ли та принять посетителя.

— Конечно, веди его сюда, — был ответ.

— Я купила вам пару ночнушек и халат. Может, наденете его?

— Уверена, что молодому Агуэро наплевать, во что я одета. Но я тронута твоей заботой. Ну, так иди же за ним.

Когда Мартин вошел в палату, Санди представила его Джейн и молча наблюдала за тем, как он обошел кровать, чтобы поцеловать руку дамы. Интересно, будет ли тетушка очарована им или воспримет его в штыки? Судя по ее книгам, она презирала мужчин. Но к молодому человеку на старой фотографии она явно относилась иначе, в противном случае не хранила бы ее.

Санди вздохнула с облегчением, поняв, что тетушка и Мартин понравились друг другу. Оказалось, что Джейн одной из первых женщин отправилась в одиночку пешком по Европе. Конечно, в те времена такое предприятие было намного безопаснее, чем сейчас. Побывала она и на Таити, и на островах Теркс, малоизвестной английской колонии.

Когда больной принесли ужин, Мартин взглянул на него и заявил:

— Не слишком аппетитно. Здесь за углом есть один ресторанчик, где я собирался поужинать с Санди. Вот и принесу сюда ужин на троих.

Он вышел, и Джейн заговорила:

— В былые времена я бы взвилась от его безапелляционного тона. Теперь я смотрю на все иначе. Дело в том, что я выросла в семье, где отец считал мужчин высшими существами, а женщин всего лишь рабынями. Я дожила до сорока пяти лет, пока смогла спокойно воспринимать так называемый сильный пол.

Санди хотелось спросить о молодом человеке на фотографиях, но посчитала, что сейчас совсем неподходящий момент. Вместо этого поинтересовалась, почему тетя уехала на Менорку.

— Потому что двадцать восемь лет назад здесь была довольно дешевая жизнь. Вторая причина — местные красоты, климат и изоляция. У испанцев благоприятное законодательство для пенсионеров и здесь им живется неплохо. Но все дорожает, сбережения уже истаяли, и я не представляю, на что мне существовать, если я проживу еще лет десять. — Она задумчиво посмотрела на Санди. — Как быстро проходит жизнь. Пользуйся сполна своей молодостью и красотой, они не вечны.

Как будто читая мысли племянницы, Джейн продолжала:

— Ты не считаешь себя красивой, не так ли? И я таковой тебя не нашла, когда ты впервые навестила меня. Но теперь вижу, что ты по-своему прекрасна. Я вижу тебя Боудикой, которая подняла восстание против римлян. Ты напоминаешь мне эту воительницу… только прячешь свой темперамент, — с легким укором заметила Джейн. — Я подозреваю, что так же, как мой отец ни во что не ставил нас с матерью, и тебя постоянно принижают родители и сестры.

— Я бы так не сказала, — неуверенно возразила Санди. — Хотя мне надоело быть паршивой овцой в блестящем семействе.

Джейн засмеялась привычным лающим смехом.

— Может, твои сестры и умны, но, судя по редким письмам твоего отца, они никак не могут устроить свою личную жизнь, как и я в свое время. Я даже очень сомневаюсь, что твои родители счастливы вдвоем. Их чрезвычайная активность на общественном поприще позволяет мне утверждать, что им нечего сказать друг другу наедине.

— Вы уверены? Надеюсь, что это не так… — Санди стало даже обидно за родителей, хотя в глубине души она сознавала правоту тетушки.

— У тебя есть молодой человек? — неожиданно спросила Джейн.

— Н-нет.

— Это хорошо.

— Что вы имеете в виду?

— Наличие постоянного поклонника все бы осложнило. А так ты можешь свободно наслаждаться любовью с Мартином. Это чувство приносит одно из величайших наслаждений в жизни, если не единственное.

— С Мартином, говорите вы… — задумчиво произнесла Санди, — но ведь любовь к человеку, который никогда тебя не полюбит, — это трагедия.

— Почему ты о нем так думаешь? Мне кажется, что он очень увлечен тобой.

— Любовная интрижка — совсем не то же самое, что любовь.

— От одного к другому один шаг. Да и Мартин уже в том возрасте, когда многочисленные похождения начинают терять остроту и все больше привлекает постоянство. Я подозреваю, он не прочь завести наследника.